Либертарианцы отстаивают рыночные свободы и возражают против перераспределения с помощью налогообложения для реализации либеральной теории равенства. Но не всякий отдающий предпочтение свободному рынку является либертарианцем, ибо не все они разделяют либертаристское представление о том, что свободный рынок справедлив по своей природе. Например, одним из обычных доводов в пользу неограниченного капитализма является его продуктивность, его претензии на максимальную .эффективность в увеличении общественного богатства. Многие утилитаристы, убежденные в истинности этого утверждения, одобряют свободный рынок, поскольку его эффективность позволяет осуществить наибольшее удовлетворение всех предпочтений. Но утилитаристская приверженность капитализму с необходимостью зависит от разного рода обстоятельств.

Если, как считает большинство экономистов, есть обстоятельства, в которых свободный рынок не является максимально продуктивным — например, в случае с естественными монополиями, то утилитаристы поддержат государственные ограничения прав собственности. Более того, некоторые утилитаристы утверждают, что перераспределение может увеличить общую полезность, даже когда это уменьшает продуктивность. Из-за уменьшения предельной полезности те, кто на дне, получают от перераспределения больше, чем теряют те, кто наверху, даже когда перераспределение снижает продуктивность.

Нозик представляет принцип «собственности на себя» («права собственности на себя самого», или «самособственности») как интерпретацию принципа обращения с людьми как с «целями в себе». К этому принципу обращения с людьми как с целями в себе, который был формулой Канта для выражения нашего морального равенства, обращается также и Ролз, и утилитаристы. Это действительно принцип, которому мы сильно привержены, и если Нозику удалось бы продемонстрировать, что из этого принципа следует принцип обладания собственностью на себя, а эта собственность приводит к либертарианству, то это явилось бы мощным обоснованием либертарианства. Я, однако, буду утверждать, что Нозику не удаётся вывести ни собственность на себя, ни собственность на имущество из идеи обращения со всеми людьми как с равными, или как с ««целями в себе».

Многие либертарианцы признают, что аргументация Нозика несостоятельна. Они говорят, что проблема не в выводах Нозика, но в его попытке обосновать их с помощью кантовской эгалитарной идеи обращения с людьми как с целями в себе. Если начинать с идеи о том, что каждый индивид в равной степени значим,то справедливость потребует чего-то иного вместо нозиковской собственности на себя. Но, утверждают они, это просто показывает, что либертарианство неправильно рассматривать как теорию обращения со всеми людьми как с равными. Тогда что это за теория? Есть две основные возможности: в этом параграфе я рассмотрю либертарианство как теорию взаимной выгоды, а в следующем — как теорию свободы.

Некоторые утверждают, что либертарианство это вовсе не теория равенства или взаимной выгоды, а, как предполагает само название, — теория свободы. С этой точки зрения равенство и свобода это соперники в борьбе за наши моральные предпочтения, и отличительной чертой либертарианства является как раз открытое признание свободы как фундаментальной нравственной предпосылки и отказ в чём-то жертвовать свободой ради равенства (в отличие от либералов «государства благосостояния»).

Либертарианство разделяет с либеральным равенством приверженность принципу уважения выбора людей, но отвергает принцип исправления неравных изначальных обстоятельств. В своей предельной форме это положение не только интуитивно неприемлемо, но также и опровергает само себя, ибо неспособность исправить неблагоприятные обстоятельства может подорвать те самые ценности (например, самоопределение), способствовать которым предназначен принцип уважения выбора. Отрицание либертарианцами того, что незаслуженное неравенство обстоятельств порождает моральные притязания, говорит об их неспособности признать глубокие последствия таких различий для способности людей делать выбор, способности действовать и достоинства.