Теперь можно видеть изъян в стандартных утверждениях либертарианцев, отождествляющих государство благосостояния, ограничивающего свободу, с капитализмом, не ограничивающим свободу. Либертарианцы апеллируют к неморалистическому определению свободы, когда доказывают, что государство благосостояния ограничивает свободу собственников. Это верно, но капитализм равным образом ограничивает свободу людей с точки зрения неморалистического определения. Чтобы избежать этой проблемы, либертарианцы переходят к моралистическому определению, когда доказывают, что капитализм не ограничивает свободу несобственников". Это утверждение будет верным, если мы примем аргументы Нозика или Готье в защиту прав собственности, но само по себе не является основанием принять эти аргументы. Так что обычное заявление, что государство блаюсостоянил ограничивает свободу, а капитализм — нет, основывается на замене одного определения свободы другим в процессе аргументации.

Чтобы правильно классифицировать соотношение между капитализмом и свободой, надо взять одно определение свободы и придерживаться его. Может ли какая-то дефиниция свободы, применяемая последовательно, послужить в поддержку утверждения о том,что либертаристский режим обеспечивает большую равную свободу, чем либеральный перераспределяющий режим?

Что, если либертарианцы будут последовательно придерживаться нейтрального определения свободы и заявлять, что свободный рынок увеличивает общее количество чьей-либо нейтральной свободы? Тогда прежде всего надо будет показать, что приобретения в нейтральной свободе от допущения частной собственности перевешивают потери. Неясно, так ли это, и даже возможно ли вообще осуществить требуемые измерения. Более того, даже если капитализм действительно увеличивает чью-либо нейтральную свободу, нам по-прежнему будет желательно знать, насколько важны эти нейтральные свободы. Если наша приверженность свободному рынку сильна лишь настолько, насколько и приверженность свободе клеветать на других или проезжать на красный свет, то мы не получим очень убедительного оправдания капитализма.

Что, если либертарианцы примут целевое определение и будут утверждать, что свободный рынок обеспечивает нас наиболее важными свободами? Без сомнения, верно то, что распоряжение собственностью крайне важно для реализации наших жизненных целей и помогает нам достичь некоторой степени автономии и приватности в нашей жизни.

Но неограниченные права собственности способствуют достижению важных цепей кого-либо, только если он имеет собственность. Свобода завещать собственность может способствовать вашим самым важным целям, но только если у вас есть, что завещать. Таким образом, каким бы ни было соотношение между собственностью и целевой свободой, достижение такой цели, как наибольшая равная свобода, предполагает равное распределение собственности, а не неограниченный капитализм. Нозик отрицает это, утверждая, что формальные права собственности на себя являются самыми важными свободами даже для тех, кто не имеет собственности. Но, как мы видели, понятия достоинства и способность действовать, на которые опирается Нозик, основанные на идее действия в соответствии со своей концепцией себя, требуют контроля над ресурсами, а не только над собой. Для наших целей и, следовательно, нашей целевой свободы важно иметь независимый доступ к ресурсам, а это аргумент в пользу либерального равенства, а не либертарианства.