Либертарианство как свобода

Поэтому либертаристское обоснование капитализма, чтобы быть основанным на свободе, должно использовать спенсеровскую дефиницию свободы. (Спенсеровское определение предпочтительно в любом случае, ибо локковская дефиниция не соответствует нашему повседневному употреблению понятия «свобода». В повседневном разговоре мы скажем, что заключённый лишается свободы, даже если его заключение законно.)

Однако есть два различных способа дать неморалистическое определение свободы, предлагающих два различных критерия, по которым можно определить, увеличивает ли та или иная свобода чью-либо свободу в целом. Первая, «нейтральная», точка зрения предлагает чисто количественное измерение свободы, основанное на простом подсчёте возможных действий или вариантов выбора. Вторая, «целевая», даёт более качественное измерение свободы, основанное на некоторой оценке важности или ценности этих различных вариантов выбора.

Начнём с «нейтральной» точки зрения. Согласно ей мы свободны настолько, насколько никто не препятствует нам действовать в соответствии с нашими (реальными или потенциальными) желаниями. Это неморалистическая дефиниция, так как она не предполагает, что мы имеем право действовать в соответствии с этими желаниями. Используя это определение, мы можем делать сравнительные суждения о количестве чьей-либо свободы. Согласно этой дефиниции человек может быть более или менее свободен, так как он может быть свободен действовать в соответствии с одними желаниями, но не с другими. Если мы можем делать такие количественные суждения о количестве свободы, обеспечиваемом различными правами, то сможем и определить, какие из прав наиболее ценны. Если принцип наибольшей равной свободы основывается на этом определении, то каждый человек имеет право на наибольшее количество нейтральной свободы, совместимой с аналогичной свободой для всех.

Но действительно ли это дает вызывающий доверие стандарт для измерения ценности различных свобод? Здесь есть две потенциальные проблемы. Во-первых, наши интуитивные суждения о ценности различных свобод не кажутся основанными на количественных суждениях о нейтральной свободе. Действительно ли количественные суждения о нейтральной свободе лежат в основе наших повседневных представлений о ценности различных свобод? Сравним жителей Лондона и население слаборазвитой коммунистической страны вроде Албании (до 1989 г.). Обычно мы думаем, что средний лондонец в смысле свободы находится в лучшем положении. В конце концов, он имеет право избирать и право исповедовать свою религию» так же как и многие другие гражданские и демократические свободы. У албанца этого нет. В то же время в Албании мало светофоров, и те, кто имеют машины, сталкиваются с немногими (если они вообще есть) правовыми ограничениями по поводу того, куда и как ехать.Тот факт, что Албания имеет меньше ограничений относительно движения транспорта, не меняет нашего ощущения, что албанцы в плане свободы находятся в худшем положении. Но можем ли мы объяснить этот факт исходя из количественных суждений о нейтральной свободе?