Но это неправильное истолкование той роли, которую свобода играет в либеральных теориях. Согласно Тейлору, либералы утверждают, что свобода выбирать наши проекты есть нечто ценное само по себе, нечто, к чему надо стремиться ради него самого. — утверждение, которое Тейлор отвергает как пустое. Вместо этого, говорит он. должен быть какой-то проект, к реализации которого стоит стремиться, какая-то задача, которую стоит решить. Но забота о свободе в рамках либерализма не занимает место этих задач и проектов. Напротив, либеральная защита свободы основывается именно на важности этих проектов. Либералы не говорят, что мы должны иметь свободу выбирать свои проекты ради самой этой свободы, потому что свобода — самая ценная вещь в мире. Наши проекты и задачи — самое важное в нашей жизни, и именно потому, что они так важны, мы должны быть свободны пересматривать их, если придём к убеждению, что они не являются стоящими. Наши проекты суть самое важное в нашей жизни, но так как каждый проживает свою жизнь сам, в согласии со своими представлениями о ценностях, мы должны обладать свободой строить и пересматривать наши жизненные планы и действовать исходя из них. К свободе выбора стремятся не ради неё самой, но как к предпосылке реализации тех проектов, которые ценятся сами по себе.

Некоторые либералы действительно принимают ту позицию, которую Тейлор справедливо критикует как пустую. Например, Исайя Берлин приписывает её Миллю. Утверждение о том, что свобода выбора ценна сама по себе, может показаться эффективным способом защиты широкого круга либеральных свобод. Но следствия из этого утверждения противоречат нашему пониманию ценного в жизни по меньшей мере двояким образом. С одной стороны, заявление о том, что свобода выбора ценна сама по себе, предполагает, что чем больше мы применяем способность выбирать, тем более мы свободны и поэтому тем больше ценного в нашей жизни. Но это ложное и даже извращённое понимание. Оно быстро приводит к экзистенциалистскому представлению о том, что, просыпаясь каждое утро, мы должны заново решать, каким человеком мы должны быть. Это извращённое понимание, потому что представляющая ценность жизнь есть жизнь, наполненная привязанностями и отношениями. Они придают нашим жизням глубину и характер. И привязанностями их делает именно то, что они не принадлежат к числу вещей, которые мы ставим под сомнение каждый день. Мы не считаем, что некто, 20 раз в жизни делающий выбор по поводу заключения брака, в каком бы то ни было смысле ведёт более ценную жизнь чем тот, кто не имеет оснований ставить под вопрос свой единственный выбор. Жизнь с большим количеством ситуаций выбора о вступлении в брак даже ceteris paribus не лучше, чем жизнь с меньшим их количеством. С другой стороны, заявление о том, что свобода выбора ценна сама по себе, предполагает, что ценность, к которой мы стремимся в своих действиях, есть свобода, а не ценность, внутренне присущая самому данному виду деятельности.

Этого мнения придерживается Кэрол Гоулд. Она утверждает, что, в то время как кажется, что мы действуем во имя целей, внутренне присущих тому или иному нашему проекту, подлинно свободная деятельность в качестве своей высшей цели имеет саму свободу. «Поэтому свобода есть не только деятельность, создающая ценность, но и то, во имя чего мы стремимся ко всем другим ценностям и, следовательно, по отношению к чему они становятся ценными».