Вторая либеральная адаптация коммунитаризма: либеральный национализм

Эта удивительная степень совпадения территории и национальной идентичности была достигнута двумя путями. В некоторых случаях это было осуществлено через изменение границ, так, чтобы они лучше совпадали с существовавшими до этого национальными идентичностями людей. Гак было в случае отделения Норвегии от Швеции в 1906 г. или Словакии от Чехии в 1993 г. Но чаще целью было переделать национальные идентичности людей так, чтобы они совпадали с существующими границами. Это цель классических программ «строительства нации», предпринятых всеми западными демократиями, в которых общие институты, оперирующие на общем для всех языке, устанавливаются на всей территории государства". Для распространения и консолидации этого чувства национального единства западные государства использовали широкий набор инструментов нациестроитсльства, таких, как обязательное образование, общенациональные средства массовой информации, официальные законы о языке, политика натурализации, национальные праздники и симполы, обязательная служба в армии. Там, где этим мерам по строительству нации оказывалось сопротивление, например, коренными народами в Соединённых Штатах Америки и Канаде, западные государства прибегали к более суровым мерам. Они включали завоевание, этнические чистки, колониальное правление и крупномасштабную колонизацию, с тем чтобы «растворить» сопротивляющиеся группы в новых поселенцах, более симпатизирующих строительству единой нации.

Одна из причин, почему западные государства вкладывают так много в развитие чувства национального единства, состоит в том, что если это чувство успешно воспринимается большинством граждан, то преодолеваются проблемы, с которыми сталкиваются концепции социального единства Ролза и Дворкина. Мы видели ранее, что общие политические принципы не могут объяснить солидарность внутри государств, поскольку многие люди за пределами государства разделяют те же принципы. Действительно, Ролз и Дворкин нс могут объяснить, почему существуют границы или где они проходят. Но если мы основываем солидарность на общей национальной принадлежности, и если каждое государство достигает успеха в создании особой национальной идентичности в своих пределах, то границы будут действительно морально значимы — они будут действительно совпадать с границами этических сообществ. Расположение границ больше не будет просто результатом исторической случайности или несправедливости, но будет отмечать действительное изменение лояльностей и идентичности людей. Люди по другую сторону границы больше действительно не являются «одними из нас». Даже если они всего лишь в 5 милях от нас, и даже если они разделяют те же принципы справедливости, они воспитаны в иной национальной идентичности, в иной национальной культуре, с другими национальными героями и символами и часто с другим национальным языком.

Мы можем назвать это подходом «либерального национализма» к социальному единству, так как его приняло большинство либеральных демократий в реальном мире. Но действительно ли это «либеральный» подход? Усилия государства по поощрению определённого языка или идентичности могут показаться более близкими к коммунитаристской политике общего блага, чем к либеральной политике государственной нейтральности. Может быть, нам следует описывать это как разновидность коммунитаризма?