Сможет ли либеральный национализм продолжать поддерживать чувства солидарности и легитимности — это более сложный вопрос. Некоторые коммунитаристы утверждают, что, каким бы ни был его успех в истории, либеральный национализм является слишком тонкой основой для поддержания солидарности в долгосрочной перспективе. Либеральный национализм провозглашает, что солидарность основывается не только на общих убеждениях о справедливости, но и на общей идентичности. Это более сильная концепция солидарности, чем предлагаемые Ролзом и Дворкиным. Но достаточно ли она сильная? В конце концов, она по-прежнему требует от меня идти на жертвы ради людей, очень отличных от меня по своей этничности, религии и образу жизни. Почему сам факт, что они принадлежат к одной со мной нации, должен мотивировать меня помогать им? Некоторые коммунитаристы утверждают, что растущие в западных демократиях чувства апатии, недовольства и негативного отношения к государству всеобщего благосостояния показывают, что либеральный национализм терпит фиаско и более не может поддерживать связи между гражданами и государством (и связи между самими гражданами). Даже если тонкие узы общего национального единства были мощной мотивирующей силой в прошлом, то, возможно, они теряют свою значимость в эпоху мультикультурализма, транснационализма и глобализации. Многие комментаторы начали говорить о «конце национального государства», по мере того как политическая власть смещается вверх, к наднациональным институтам (таким, как Всемирный банк или Европейский союз), или вниз, к локальным или региональным властным органам управления.

Действительно ли мы являемся свидетелями конца национального государства — это очень дискутируемый вопрос, к которому я вернусь в следующей главе. Но опять же стоит подчеркнуть, что если либеральный национализм неадекватен для этих целей, то как мог бы стать решением этого вопроса коммунитаризм, увидеть трудно. Как я отметил ранее, многие коммунитаристы признают, что политика общего блага нежизнеспособна на общенациональном уровне, и поэтому пытаются компенсировать недостаток солидарности и легитимности на национальном уровне децентрализацией власти, смещением её на местный уровень, что может развить и поддержать более сильные формы солидарности и легитимности, основанные на стремлении к общей концепции блага.

Могут ли существовать такие общие концепции блага даже на локальном уровне. Но даже если и могут, обратите внимание на то, как эта позиция — слабая либеральная политика на общенациональном уровне; сильная коммунитаристкая политика на местном уровне — не в состоянии решить исходную проблему. В конце концов, вызов Тейлора был в том, чтобы мотивировать граждан жить в соответствии с обязанностями справедливости, налагаемыми на нас современным государством всеобщего благосостояния. Децснтралистский подход коммунитаристов не является ответом на это вызов. Ибо если солидарность требует коммунитаристской политики, а коммунитаристская политика может действовать только на локальном уровне, то мы будем не в состоянии заниматься наиболее серьёзными проблемами несправедливости в современных государствах. Мы сможем поддерживать перераспределение внутри местных сообществ или микрорайонов, разделяющих общую концепцию блага, но самые кричащие проявления несправедливости требуют перераспределения между сообществами, например, от белых пригородов к чернокожим семьям внутренних городских районов, или от богатой Силиконовой долины к бедным Аппалачам. Локальная коммунитаристская политика здесь не поможет. Здесь требуется источник солидарности, не являющейся локальной и не основанной на общей концепции блага. Короче говоря, здесь требуется общая национальная идентичность.