Дело в том, что любой объект окружающей нас действительности обладает множеством свойств, и далеко не каждое из них важно для выявления его сущности. К примеру, любой человек представляет собой телесное существо, обладающее - подобно камням, деревьям или животным - определенной массой и протяженностью, и может быть сопоставлен с реалиями природы с этой стороны. Но если, желая показать, чем отличается человек от животных, мы скажем, что он тяжелее бабочки и легче слона, выше муравья и ниже жирафа, едва ли подобная констатация удовлетворит кого-либо. Очевидно, что масса и протяженность не являются в данном случае свойствами, выделяющими Homo sapiens из царства живой природы. Ясно, что такими могут быть только существенные его свойства, т.е. такие признаки, которые не просто отличают людей от природных объектов в любой заданной проекции различения, но делают Homo sapiens тем, кем он является, создают его качественную определенность, самотождественность, или "самость", как говорят философы.

Нужно сказать, что все многообразие объектов нашего мира делится на два типа - качественно гомогенные объекты, принадлежащие лишь одному из "царств бытия", образующих наш мир, и качественно гетерогенные объекты, соединяющие в себе несколько разнокачественных начал, одно из которых является определяющим, "лицевым" для объекта.

Примером качественно гомогенных объектов могут служить простейшие явления неживой природы, свойства которых всецело определяются вещественно-энергетическими характеристиками образующего их материального субстрата. Так, камень, лежащий в лесу, не обладает никакими иными свойствами, кроме свойств образующего его минерала: двухкилограммовый кусок гранита определенной формы есть всего лишь двухкилограммовый кусок гранита с набором физико-химических характеристик, свойственных этому минералу и отличающих его, скажем, от железа.

Теперь представим себе, что камень подвергся обработке со стороны человека и превратился, например, в каменную чашу. Нетрудно понять, что этот предмет, в котором нет, казалось бы, ничего, кроме камня, обретает существенные свойства, не сводимые к свойствам последнего. Чтобы убедиться в этом, достаточно задаться "детским" вопросом: чем отличается чаша, к примеру, от утюга? Разумеется, не тем, что чаша сделана из камня, а утюг - из железа. Минутного размышления окажется достаточным, чтобы осознать "субстратную изоморфность" интересующих нас вещей: чаша вполне может быть сделана из железа, а утюг в принципе может быть и каменным.

Что же делает чашу чашей, а утюг утюгом? Очевидно, что сущность этих предметов будет раскрыта лишь в том случае, если мы отвлечемся от их субстратных свойств и рассмотрим присущую им функцию, которую, вслед за Э. Дюркгеймом, можем определить как соответствие между бытием объекта и его назначением. В самом деле, в человеческом общежитии утюгом называется (и является!) предмет, предназначенный для глажения белья, в то время как чаша в своей качественной самотождественности представляет собой сосуд для питья.

Функциональный метод имеет важнейшее значение для многих наук, в том числе и для социальной философии. Именно он является основой структурной дифференциации общества, позволяя различать образующие его элементы, типы общественно необходимой деятельности, профессиональные и статусные различия между людьми и т.д.

Однако функциональный метод не может объяснить всех явлений окружающей нас действительности. Так, невозможно функциональное различение наций и народностей, ибо они возникли в спонтанном процессе этногенеза не для чего-то и не для кого-то, а просто "потому, что возникли". С другой стороны, ошибочным было бы выводить существенные различия человеческих этносов из анатомических особенностей их представителей, субстратных свойств их телесной организации. Попытки такого рода, предпринятые в фашистской Германии, помимо трагических последствий имели, как известно, свою комическую сторону, поскольку выяснилось, что антропологическим нормам "подлинного арийца" в наименьшей степени соответствует Геббельс и некоторые другие руководители третьего рейха. Неудивительно, что некогда распространенные в солидной науке расово-антропологические концепции общества практически сошли на нет. Современным исследователям стало ясно, что философская проблема этноса - это не проблема "крови", интересная лишь для генетиков, а проблема культуры, способов социализации человеческих индивидов. Ничто не мешает ребенку, рожденному в японской семье, стать стопроцентным американцем, а правнуку эфиопа - величайшим из русских поэтов.