С этой точки зрения, деятельность лесоруба или поэта имеет место лишь тогда, когда намерение срубить дерево воплощается в жизнь с помощью реального топора, а красивая строфа записывается на бумаге или проговаривается перед аудиторией. В противном случае речь идет не о деятельности как таковой, а о целях, замыслах и результатах, не имеющих прямого социокультурного значения и, следовательно, никак не фиксируемых социальной теорией.

Это не означает, конечно, что социальная философия не изучает сознание как таковое. На самом деле особые разделы философии и социологии анализируют символические программы поведения, совокупность которых образует присущую обществу культуру. Однако и в этом случае даже самый "идеалистически" ориентированный теоретик относится к сознанию не как к самостоятельной "мыследеятельности", но как к значимому фактору реальной социальной деятельности, отнюдь не совпадающему с ней в своем объеме (как это делает, к примеру, Питирим Сорокин, рассматривающий идеальную информационную активность как фазу "логического синтеза", предполагающую дальнейшую "объективацию" целевых программ с помощью необходимых "материальных проводников" человеческой деятельности). Сравним такой подход с тем, что практикуется у юристов, которые принимают во внимание умысел преступления, но самим преступлением считают не умысел, а конкретную деятельность по планированию и совершению преступных действий.

Аргументом против утверждения, что человеческая деятельность представляет собой процесс вещественно-энергетических преобразований, является способность человека действовать путем воздержания от физической активности (поведение мученика, юридическая ситуация "преступного бездействия" и т.д.). Однако подобные действия нельзя рассматривать как самостоятельную деятельность - они возможны лишь как несамодостаточный момент совместной деятельности, имеющей вполне определенный предметный характер (мученик невозможен без мучителя, использующего определенные орудия пыток).

Итак, подводя итоги сказанному, мы можем считать, что первым свойством человеческой деятельности, которое фиксируется при самом поверхностном взгляде на нее, является свойство предметности. Оно роднит ее с любыми иными процессами, которые разворачиваются в реальном пространственно-временном континууме, имеют вполне определенное субстратное наполнение, подчиняются закону сохранения энергии и прочим законам физической реальности. Однако человеческая деятельность не сводится к ним и не может быть объяснена законами физики.

Нужно сказать, что в истории социальной мысли до сих пор существуют направления социально-философского редукционизма, согласно которому общественные процессы сводимы к их природной "первооснове". Так, сторонники "физикализма" в социологии издавна пытались превратить ее в "социальную физику", встроив в систему физического знания наряду с механикой, оптикой, акустикой и другими его разделами. Они полагали, что мы в состоянии исчерпывающе объяснить интервенцию Наполеона в Россию или распад империи Габсбургов действием физических законов притяжения и отталкивания, инерции, перехода потенциальной энергии в кинетическую и т.д. и т.п.

Заметим, что попытки подогнать общественную жизнь людей под начала классической механики вызывали скептическую реакцию у крупнейших философов и социологов XIX - начала XX в., соревновавшихся в саркастических замечаниях по поводу физикализма. Казалось, дни этого направления социальной мысли сочтены. Однако прогрессивное развитие естествознания - достижения термодинамики, квантовой физики и, особенно, синергетики - дало новый и, к сожалению, сильный импульс физикалистским редукциям.

Конечно, сама по себе синергетика, доказавшая, что самоорганизация систем возможна не только на биологическом и социальном, но и на физическом уровне существования, ничего, кроме пользы, социальной философии и социологии не принесла. Сопоставление общества с физическими системами "потокового" типа весьма полезно для обществознания, дает ему важную информацию об изначальных свойствах самоорганизующихся систем, способных "дрейфовать" в диапазоне между "порядком" и "хаосом". Но это не значит, что физикалистские модели могут служить самодостаточным основанием для полноценных объяснений функционирования и динамики социокультурных систем.