Предположим, в понедельник я не знал стоимости принадлежащей мне картины; если бы вы тогда предложили мне за неё сто долларов, я бы согласился. Во вторник я узнал, что картина очень ценная. Вы не можете утверждать, что было бы справедливо в среду заставить меня по суду продать вам эту картину за сто долларов. Может быть, мне сильно повезло, что вы не попросили меня продать картину в понедельник, но это не оправдывает последующего принуждения по отношению ко мне».

Таким образом, идея общественного договора кажется абсурдной в историческом отношении (если она опирается на представление о реальном соглашении) или незначимой в моральном отношении (если она опирается на гипотетическое согласие).

Но, как отмечает Дворкин, существует другой способ истолкования аргументов, основанных на идее общественного договора. Прежде всего мы должны воспринимать договор не как соглашение, реальное или гипотетическое, а как приём, позволяющий выявлять следствия определённых моральных посылок при рассмотрении равенства людей в моральном отношении. Мы используем идею естественного состояния не для объяснения исторического происхождения общества или для установления исторических обязательств государства и индивидов, а для моделирования идеи морального равенства индивидов.

Идея морального равенства предполагает, что никто из нас от природы не подчинен воле другого человека, никто не приходит в этот мир, будучи собственностью или подданным другого. Все мы рождаемся свободными и равными. На протяжении большей части человеческой истории многим социальным группам было отказано в этом равенстве; например, в феодальных обществах крестьяне считались от природы подчинёнными аристократам. Историческая миссия таких классиков либерализма, как Локк, состояла в том, чтобы заставить отказаться от этой предпосылки феодализма. И способ, каким они разъясняли своё отрицание того, что некоторые люди по природе подчинены другим, состоял в том. чтобы представить некоторое естественное состояние, в котором люди равны по своему статусу. Как говорил Руссо, «человек рождается свободным, но между тем он везде в оковах». Идея естественного состояния представляет собой,таким образом, не антропологическое утверждение о досоциальном существовании людей, но моральное утверждение об отсутствии естественного подчинения одних людей другим.

Однако классики либерализма не были анархистами, отвергающими любое правительство. Согласно анархистам, никакая власть над людьми не имеет законной силы и никогда нельзя на законном основании заставлять людей подчиняться этой власти. Поскольку классики либерализма не были анархистами, наиболее настоятельной проблемой для них было объяснить, почему люди, рождённые свободными и равными, могут согласиться на то, чтобы ими управляли. В целом их ответ сводился к следующему: из-за неопределённостей и нехватки ресурсов в социальной жизни индивиды, не отказываясь от своего равенства в моральном отношении, согласились бы на передачу определённых полномочий государству при условии, что государство использовало бы эти полномочия на основе доверительного управления для защиты индивидов от неопределённостей и нехваток. Если же правительство не оправдывает это доверие и злоупотребляет своей властью, то граждане не обязаны больше подчиняться и, по существу, имеют право на восстание. Наличие у некоторых людей власти, позволяющей им управлять другими, совместимо с уважением равенства людей в моральном отношении, поскольку власть правителям только доверена на определённых условиях — защищать и содействовать интересам управляемых.