Ролз утверждает, что собственническая демократия будет превосходить государство благосостояния не только в плане сокращения потребности в перераспределении сх post, но в предотвращении отношений господства и деградации в рамках разделения труда. Если люди имеют более равные ресурсы ex ante, то «никому не придется рабски зависеть от другого и быть обречённым на монотонные и рутинные занятия, мертвящие мысль и чувство».

Это порождает важный вопрос о следствиях либерального равенства. Дворкин часто пишет так, как если бы наиболее очевидным или вероятным результатом реализации его концепции справедливости было бы увеличение интенсивности перераспределительных платежей между носителями существующих социальных ролей. Но, как замечает Ролз, либеральные эгалитаристы должны также внимательно относиться к тому, как определяются эти существующие роли. В число наиболее важных ресурсов, которыми располагает человек, входят такие компоненты, как возможности профессионального роста, личные достижения и проявления ответственности. А всё это в основном вопрос не материального вознаграждения за выполняемую человеком работу, а социальных отношений, предусматриваемых этой работой. Как правило, люди не выбрали бы социальные отношения, которые исключают эти возможности или ставят их в зависимость от господства или деградации. В позиции равенства женщины не согласились бы на систему социальных ролей, в которой «мужские» профессии признаны лучшими и доминирующими над «женскими».

И рабочие не признали бы излишне подчёркиваемое различие между «умственным» и «физическим» трудом. Мы знаем, что в позиции изначального равенства люди не выбрали бы этих ролей, поскольку эти роли создавались без согласия женщин и рабочих и в действительности часто требовали их правового и политического подавления. Например, против существующего распределения полномочий между врачами и медперсоналом выступали женщины, работающие в сфере здравоохранения, а против системы «научного управления» — рабочие. И те, и другие изменения приняли бы существенно иную форму, если бы женщины и рабочие располагали такими же полномочиями, как мужчины и капиталисты. Результатом, вероятно, было бы не только большее равенство относительно рыночных доходов между этими социальными ролями, но и большее равенство возможностей для профессиональной подготовки, самосовершенствования и проявления ответственности.

Согласно Дворкину, рост перераспределительных платежей оправдан, ибо вполне можно предположить, что бедные пожелали бы выполнять более высокооплачиваемую работу, если бы они вступали в рыночные отношения на равных основаниях. Но можно также предположить, что если бы бедные вступали в рыночные отношения на равных основаниях, они не приняли бы работ, которые, по словам Ролза, делают их «рабски зависимыми от других» или «заглушают мысли и чувства человека». У нас немало свидетельств и того и другого предположений. Поэтому либеральным эгалитаристам следует заботиться не только о перераспределении дохода от находящихся в выгодном положении к находящимся в невыгодном, но и о том, чтобы первые не имели возможности устанавливать отношения преобладания и раболепства на рабочем месте. А это, опять же, не может быть достигнуто традиционными схемами налогообложения и перераспределения богатства, но требует вместо этого увеличения ex ante способностей, с которыми люди приходят на рынок.