Левая критика либеральной справедливости стандартно провозглашает формальное равенство в виде равных возможностей или равных гражданских и политических прав, в то же время игнорируя материальное неравенство в виде неравного доступа к ресурсам. Это — обоснованная критика либертарианства, учитывая его приверженность формальным правам самособственности, а не содержательному самоопределению. Но теории либерального эгалитаризма, такие как у Ролза и Дворкина, не кажутся уязвимыми для подобной критики. Ролз на самом деле полагает, что материальное неравенство (в соответствии с принципом различия) совместимо с равными правами (согласно принципу свободы), и некоторые критики воспринимают это как свидетельство сохранения приверженности формальному равенству. Но неравенства, дозволяемые принципом различия, предназначены для того, чтобы способствовать улучшению материального положения наименее благополучных. Принцип различия далеко не пренебрегает содержательным самоопределением во имя формального равенства и оправдан именно потому, что «способность менее удачливых членов общества достигать своих целей была бы ещё меньше», если бы они отвергли неравенство, удовлетворяющее принципу различия.

Поэтому возражать против такого неравенства во имя содержательного самоопределения людей является полным заблуждением. Означает ли приверженность социалистов и либеральных эгалитаристов материальному равенству, что они придерживаются одного и того же понимания справедливости? В отношении некоторых направлений социалистической мысли можно сказать, что да. Представляется, что нет глубоких различий между либеральной теорией равенства ресурсов Дворкина и различными социалистическими теориями «компенсирующей справедливости», которые также стремятся к распределению, чувствительному к стремлениям и нечувствительному к природным способностям.

Аналогичным образом, похоже, что нет глубоких различий между либеральными концепциями «собственнической демократии» или «общества обладателей долей» и различными моделями «рыночного социализма», которые также стремятся к большему равенству собственности на средства производства, в то же время всё же полагаясь на рыночные механизмы в распределении благ и услуг.

Однако есть и другие течения социалистической мысли, которые движутся в ином направлении. Я буду рассматривать некоторые из них в этой главе, опираясь на тексты марксистов нашего времени. В связи с дискредитацией и в конечном счёте падением коммунистических режимов в Восточной Европе часто говорят, что марксизм ныне «мёртв», выброшен на свалку истории, как до этого теории теократии, феодализма или абсолютной монархии. Но удивительным образом гибель коммунистических режимов на Востоке шла параллельно с возрождением марксистского теоретизирования на Западе. Маркс и марксизм почти или полностью игнорировались англо-американскими философами на протяжении большей части XX в. Однако в последние 20 лет пошла лавина работ о марксизме и попыток переформулировать Марксовы теории. Это движение известно как «аналитический марксизм», так как его сторонники стремятся переосмыслить интуиции Маркса, используя приемы и методы сегодняшней англо-американской аналитической философии и обществознания.

Процесс «переосмысления» Маркса, конечно, имеет избирательный характер. Многие из представлений и предвидений Маркса убедительно опровергнуты, и мало кто желал бы tout court отстаивать всё, им созданное. В частности, немногие аналитические марксисты хотят защищать Марксову теорию истории, известную как «исторический материализм».