Исследование общества привело ученых к мнению, что оно относится к особому классу систем, способных не просто существовать на манер камня или функционировать на манер автомобиля, а "жить", т.е. самостоятельно порождать, поддерживать и воспроизводить присущую им качественную определенность.

Системы подобного типа мы будем именовать субстанциальными. Им присущи два главных признака. Первый из этих признаков философы прошлого именовали свойством sui generis, или самопорождения, способностью системы содержать все причины своего возникновения "в себе", внутри себя, а не за своими пределами. Второй признак - качественная самодостаточность, под которой понимается способность системы существовать по собственным законам. Естественно, как и в первом случае, это не означает способность существовать вне среды и не нуждаясь в ней. В действительности самодостаточна сущность системы, а не ее существование, что означает способность системы самостоятельно структурировать себя из материала среды, сохранять свою автономию от разрушительных воздействий, изменяться в соответствии с собственными импульсами, а не внешними "толчками".

Различие таких систем осуществляется с помощью субстанциального подхода. Суть его состоит в установлении присущего системе способа существования во внешней среде и объяснении на его основе ее свойств и законов структурной, функциональной и динамической организации.

Субстанциальным объектам присущ органический тип связи. В системах с "химическим" типом связи (терминология Гегеля) существование частей предпослано существованию целого и само образуется, условно говоря, как результат "договора" между компонентами, способными "жить и действовать" поодиночке (как это происходит с кислородом и водородом, образующими молекулу воды). Иначе обстоит дело в системах органического типа. В самом деле, мы не можем предположить, чтобы целостный биологический организм мог возникнуть в результате "сговора" между автономно существующими головным мозгом, конечностями или легкими, которым при "встрече" удалось "договориться" о совместном существовании.

Очевидно, что во всех этих случаях мы вправе говорить об определенной первичности целого в отношении частей. Это не означает, конечно, что целое способно существовать до своих частей и независимо от них. Речь идет о другом - о первопричинах структурной дифференциации и функциональной организации системы, которые обнаруживаются в свойствах целого, а не в свойствах образующих его частей, взятых по отдельности. Именно потребность самосохранения в среде, присущая системе как целому, а не отдельным ее частям поодиночке, определяет как способ их взаимодействия, так и сам факт структурного обособления частей в поле системной целостности. Современная биология прекрасно знает, что реальные анатомические и физиологические отличия летающих и плавающих, парнокопытных и непарнокопытных, хищных и травоядных тварей, как правило, производны от различий этологических, т.е. определяются предписанным животному образом жизни, особым способом существования живых существ в окружающей их среде.

Таким образом, субстанциальный подход к пониманию живых существ предполагает учет внутренних и внешних обстоятельств, образующих во взаимодействии целостный образ их жизни, способ воспроизводства в среде обитания. Аналогично обстоит дело и с человеческим обществом. Мы не в состоянии объяснить присущую ему целостность, анализируя отдельные сферы общественной жизни и реально существующее взаимоопосредование между ними. Изучая сложнейшие внутренние зависимости между экономикой и политикой, религией и наукой, правом и моралью, мы обязаны помнить, что эти общественные сферы не представляют собой исходной социальной данности, и постоянно задаваться вопросом, зачем и почему они возникли в обществе, почему они связаны между собой так, как связаны, а не каким-либо иным способом. Мы должны понять те потребности социального целого, те особенности совместной жизни людей, которыми обусловливается процесс структурно-функциональной дифференциации ее взаимосвязанных подсистем, компонентов и элементов.

Мы сумеем это понять лишь в том случае, если установим тот специфический способ существования, который выделяет людей из природы и противопоставляет ей, т.е. обнаружим субстанцию общественной жизни - субстанцию как самозарождающееся и самоподдерживающееся качество системных объектов с органическим типом целостности. Проще всего проследить это применительно к личностным особенностям человека, складывающимся в процессе онтогенеза - становления и развития отдельных индивидов. Анатомические или физиологические особенности являются всего лишь условием некоторых форм человеческого самоопределения (например, того, что человек становится профессиональным спортсменом), но ни в коем случае не их причиной. Что же касается способностей быть предпринимателем или наемным рабочим, консерватором или демократом, верующим или атеистом - то эти и подобные немаловажные измерения человеческой сущности вовсе не имеют субстратной определенности, не могут быть объяснены из особенностей телесной организации людей. Даже такие признаки, которые присущи только человеку, никак не сказываются на родовой сущности Homo sapiens. Известно, к примеру, что человек представляет собой единственное в мире живое существо, обладающее мягкой мочкой уха. Было бы, однако, странно, если бы именно эту уникальную особенность человеческой анатомии мы признали бы специфическим свойством, выделяющим нас из физического и органического мира.

В то же время без ряда анатомических признаков человек не может быть человеком. К примеру, свойство осуществлять деятельность, отличную от активности животных, тесно связано со структурой головного мозга, благодаря которому человек обретает "сапиентность", становится разумным, мыслящим и говорящим существом. Правда, опять-таки мозг, данный человеку от рождения, сам по себе недостаточен для обретения им статуса Homo sapiens. Необходимое для этого развитие мозг обретает лишь в процессе социализации людей и является, таким образом, не только условием, на и продуктом присущего им образа жизни.